— Скажи мне, что между вами ничего не было. Просто скажи, чтобы я поверил.
— Я больше ничего тебе не скажу. Уходи.
Три года назад мы развелись, меня очернили, а муж не поверил моим оправданиям, ведь факты подтвердила моя семья.
А теперь, я вернулась в город, и вновь окунаюсь в прошлое.
Бывший живет как ни в чем не бывало, и даже собирается снова жениться. А я… я переверну эту страницу и мне больше не будет больно. Ведь не будет же?
***
Три года назад
— Он отстранил меня от занимаемой должности. — я посмотрела на маму, для нее это не было новостью. Неожиданно… — Ты знала?
— Контрольный пакет акций теперь у Инги.
Я задержала дыхание, воздуха не хватало, словно удар под дых получила.
Да и почему “словно”, удар и был, самый настоящий.
— Инга? Она же не разбирается в этом.
— Научится. — холодно произнесла мама. — Ты никогда в нее не верила. А теперь вот, видишь как. Она генеральный директор с контрольным пакетом акций…
— Папа бы никогда… — перебила ее.
— Тебе напомнить, что было утром? Ты теперь сама по себе. А я предупреждала! Я говорила тебе! Не связывайся с Булатовым!
Бесполезно… последние сутки все крутится вокруг Булатова, а теперь еще и вот этот удар в спину. От кого? От семьи.
— Причем здесь он? — произношу онемевшими губами. — Какая связь?
— Я больше ничего не скажу! Неблагодарная дочь! Анна! Анна, куда ты запропастилась! — закричала она, зовя домработницу. — Проводи Дану, она уходит. У меня снова мигрень из-за тебя разыгралась, а мне еще на банкет сегодня по случаю назначения Инги. Вечно от тебя одна головная боль.
— Куролесит у тебя Инга, а голова болит от меня мамочка? — я развернулась к ней, игнорируя подошедшую Анну с моим пальто. — Забыла, как я, бросив все, всегда мчалась вытаскивать ее из передряг?
— Анна! — истерично выкрикнула мама, и женщина дернулась ко мне.
— Дана Маратовна, пожалуйста…
— Я ухожу.
Сказала скорее Анне, чем матери.
Пусть спокойно готовится к банкету в честь одной своей любимой дочери. Даже если пришлось растоптать ради этого вторую.
Руки тряслись, я не сразу завела двигатель и уехала. Охранник подходил оДан раз, спрашивал, не помочь ли с чем.
Нет. В этой семье мне уже ни с чем не помочь.
Даже папа… папа, который всегда утверждал, что во главе нашего семейного предприятия видит только меня, отдал все управление Инге. Сегодня она торжествующим взглядом заняла мое место. Инга, без специального образования, в голове которой одни тряпки и бары. Он же сам говорил, что она не способна этим заниматься. А теперь, получается, способна?
После сегодняшнего собрания я разбита окончательно.
Не знаю, что мне делать.
Муж два дня назад подал на развод, я так и не смогла принять его выбор. Сопротивлялась внутренне, хотя понимала, что всё, это конец. Всё решено.
Даже не мной или им, другими людьми, которые очень успешно развалили наш брак. И он не стал бороться. Просто принял к сведению и… подал на развод. А я устала оправдываться.
Но сегодня я так нуждаюсь в нем, в его поддержке.
Я даже не до конца осознала как приехала к офисному зданию, где располагалась его компания.
— Данил Григорьевич, к вам ваша жена. — секретарша удивленно уставилась молчащий в ответ селектор.
— Пропусти. — глухой голос мужа перевернул все внутри меня. Я два дня его не видела. Последний наш разговор прошел ужасно. А сейчас я сама не знаю, что делаю тут. Хотелось как раньше, довериться, прижаться к его плечу, почувствовать опору.
Он выглядел не лучше меня. Взъерошенные волосы, закатанные рукава рубашки, расстегнутой наполовину. В кабинете витал запах сигарет. Да что там витал. Дым стоял коромыслом. И это в кабинете моего некурящего мужа…
— Данил? — я быстро подошла к окну открывая жалюзи и формуги. — Тут нечем дышать.
— Чего тебе нужно? — грубо спросил, когда я развернулась у нему у окна.
“Ты. Ты мне нужен” — хотелась сказать ему, но столкнувшись с его взглядом, я молчала.
— Это было ошибкой приехать сюда, Дана.
— Данил… я… хотела поговорить.
— О чем? О твоем предательстве? Или тебе работа нужна? Инга тебя и в уборщицы не возьмёт.
— Ты знаешь?
— Что ты хотела? — он встал со своего кресла, открыл ящик стола и вынул пачку пятитысячных. — Денег?
Знает ведь прекрасно, что я никогда не прошу деньги. Делает это специально, чтобы унизить меня?
— Да, ты прав, было ошибкой решение прийти к тебе.
— И передай своей семье, я не собираюсь отзывать контракт из-за нашего с тобой разрыва.
Я остановилась практически у дверей. Обернулась, он так и стоял у стола, опираясь на него бедрами.
— Ты собирался разорвать контракт? А как же неустойка? А Гончаров, он же зависит от тебя, не…
— Тебя все еще интересуют дела компании? Твоя семья четко дала понять, что опозорена поведением дочери и даже прислали извинительный букет. — усмехнулся он. — Ты же не думала, что они будут покрывать тебя?
— О чем ты? — я подошла ближе. — Дан, о чем ты, чёрт возьми?!
— Твой отец всё подтвердил. Всю эту грязь, в которой ты вываляла меня, своих родителей, компанию.
— Не может… он не мог… — я отшатнулась от мужа. — Папа не мог…
— Думала, будет всегда прикрывать тебя? Уходи, Дана, и не вздумай препятствовать разводу.
Дорогие мои, очень нужна ваша поддержка, добавляйте книгу в библиотеку, и порадуйте звездочкой.
Сейчас
— Только прошу тебя, ненадолго. — бабушка сидела в своем кресле, отложила вязание в сторону и поправила очки на носу. — Даночка…
— Всё хорошо? Не нравишься ты мне. — я потрогала её лоб, вроде не горячая. — Может, мне не ехать?
— Я в порядке, что со мной будет?
— Ну знаешь, пойдешь опять сугробы измерять. Попрошу Петра Васильевича приехать, точно!
— Нет, Дана! Только не его! Я его не пущу, так и знай.
— Оставишь мерзнуть за порогом? На улице так-то не май месяц. А такси он отсюда не вызовет. — я посмотрела в ее упрямые глаза.
— Хорошо. Ладно. Но на чай пусть не рассчитывает. — согласилась бабуля. — Шарф надень! И будь на связи. Можно было бы дождаться конца всех праздников, нет, нотариусу приспичило! — бурчала она.
— Узнаю, что ему нужно, и сразу тебе позвоню. Всё, я поехала. Петр Васильевич будет с минуты на минуту! Открой ему, пожалуйста!
— Наверное, какие-нибудь развалины от сестры моей с барского плеча по наследству перешли. Если так, то отказывайся сразу. Не поеду я в Тмутаракань, сразу говорю.
— Я всё узнаю. — повторила я.
— С Богом, Дан.
Бабушка встала с кресла-качалки, чтобы проводить меня, в вернее проследить, чтобы я оделась как следует. Шарф-шапка-варежки. Её не останавливает даже то, что я на машине.
— Всё. Поехала. — выдохнула я. — Не скучайте.
Машина завелась как родная. Мотор заурчал, приветствуя хозяйку, и я, помахав в окно бабушке, выехала из двора.
Моя ласточка - единственное, что я забрала из прошлой жизни. Я ведь уехала, оставив всё: свои вещи, украшения, гаджеты, ноутбук. Места в компании я лишилась, друзей как отрезало, это были наши общие с мужем знакомые. Вся моя жизнь осталась в столице. В прошлом. Словно в каком-то киносериале.
Я тогда чувствовала себя так, будто умерла. Жить и правда было тошно. Я месяцами ходила привидением, толком не ела, лежала и молча пялилась в ковер на стене. Все стежки изучила, узоры, каждую торчащую ниточку помню.
Похудела на пятнадцать килограмм и выглядела тощей дистрофичкой. Благодаря бабушке, восстала из пепла.
Она позвонила в тот момент, словно знала, что мне очень плохо. Позвонила и потребовала, чтобы я сейчас же приехала к ней. Я выговорилась ей тогда, помню, всю ночь говорили. Она слушала молча, лишь изредка задавая уточняющие вопросы. В основном они касались семьи.
Она не сдалась в отличии от меня, не махнула на меня рукой, терпеливо заставляла есть из ложечки, когда я отказывалась. Я даже не могла на нее злиться, просто сил на это не было.
Постепенно с ее помощью пришла в себя. Она ни разу не корила семью бывшего зятя, ни моего бывшего мужа. Просто выхаживала меня, рассказывала как на улице вьюжило, потом, как наступила весна, к лету я ожила. Вышла однажды на крыльцо и села на ступени, позволяя солнцу ласкать моё лицо. Под крыльцом котята отчаянно звали мать-кукушку, бросившую их одних. Я вытащила каждого и дала себе слово, что выращу их. Теперь это три взрослых кота абсолютно идентичной расцветки, что мы с бабушкой часто путаемся кто из них кто.
Бабушка мне не родная. Она – мать первой жены моего отца. Детей у них не было, а дочь ее умерла от болезни молодой. Мой отец через пять лет женился вновь на маме, родилась я, и бывшая теща неожиданно предложила помощь папе, сначала мама ей часто отказывала. А потом, как родилась Инга, меня стали часто оставлять с бабушкой. Сестра росла болезненной, требовала постоянного внимания, меня задвигали на второй план, я не понимала этого, только училась усерднее, чтобы получить похвалу родителей, обратить их взоры на себя, грамот становилось больше, а получить их внимание сложнее.
Позже с бабулей встречи стали реже, она переехала в пригород, в небольшой поселок, а я стала навещать ее, когда сама научилась ездить на электричках.
И когда меня предали мои самые близкие, именно она помогла мне встать на ноги.
На развилке разминулись с такси. Петр Васильевич, хороший знакомый бабули, сидел на заднем сиденье и помахал мне рукой. Хорошо, что он есть. Бабуля хоть и отрицает, что он ей нравится, её взгляд меняется, когда она на него смотрит. Но они как два подростка. Никак не могут признаться друг другу в чувствах, считая, что возраст им помеха.
Выехала на трассу, влилась в поток машин. В предновогодние дни на дорогах просто коллапс, я надеялась, что уже вечером отправлюсь обратно. Успею заодно прикупить продуктов к новому году. У нас в поселке есть магазин, но в нем очень быстро разобрали то, что нам нужно.
В столицу я приехала за полтора часа, большую часть времени простояв в пробках. Выезжала я сюда редко. За три года была раз пять не больше. После того как вновь начала жить, я уже не стремилась вернуться сюда. Нашла удаленную работу, консультирую по ведению бизнеса, благо образование и опыт позволяют. В деньгах мы с бабулей не нуждаемся. Дом у нее добротный, и переезжать из него она не хочет, да и мне нравится жить в поселке. Тишина и благодать. А ночью… ночью можно сосчитать миллион звезд на небе, такого точно в большом городе не увидишь.
У нотариуса пришлось ждать час, так как я приехала аккуратно к обеду. Сходила тоже в ближайшее кафе, выпить чашечку кофе. Приезд в столицу как обычно навеял мне плохие воспоминания, аппетит напрочь пропал.
К концу обеденного перерыва я уже сидела на стульях рядом с кабинетом нотариуса.
Секретарь вызвала меня через двадцать минут.
А через полчаса я выходила из кабинета в полном шоке.
Листая дальше, вы перейдёте на litmarket.ru