Глава 1
Всё на свете бы отдала за удобные туфли. Эта фотосессия меня с ума сведет. Знаю же, что Лариса вечно все в последний момент, но нет – ей срочно понадобилось обновить портфолио, и мои дети ей «очень нужны». Как аргумент – неоспоримый. Вот и бегаем мы с ней по новой, еще пахнущей свежей щепой и краской, парковой зоне около элитной новостройки. Уговариваем Машулю и Игорька постоять то возле абстрактной металлической скамьи, то возле куста ярких, но безликих однолетников. Солнце припекает, плитка под ногами раскалена.
— Маськи мои, стоять! – несется голос Ларисы, уже слегка хрипловатый от напряжения. – Вот так, во-о-от у-улыбаемся! Готово! Идем к фонтанчику! Алинка, не отставай! – последнее кричит уже мне, а я еле плетусь. Каждый шаг – маленькая пытка. Острые задники туфель впиваются в сухожилия, узкие мыски сдавливают пальцы в тугой, болезненный комок.
Маша и Игорь, почуяв свободу, уже умчались вперед к небольшому, игриво журчащему фонтану. Их звонкий смех смешивается с плеском воды – они смеются, подставляя лица под прохладные брызги, визжат, когда струйки попадают за воротник. А я проклинаю свои красивые, но бесчеловечные туфли. Каждая клеточка ног кричала о спасении. Может, ну их. К чёрту приличия. Снять и пойти босиком. Тут везде аккуратно вымощена плитка, чисто, да и домой мы на машине поедем – кто увидит?
Сказано – сделано. Я плюхнулась на ту самую скамью, где пару минут назад весело болтали ногами Машуля с Игорем. Со стоном облегчения наклонилась, расстегнула предательски красивые пряжки. Сняла свои новые, но ставшие уже ненавистными туфли. Зачем я только купила их? За иллюзию элегантности? Ради этих пяти минут на каблуках перед камерой?
О, да! Такое облегчение! Чуть не застонала в голос, вытягивая пальчики. Прохлада плитки, сначала непривычная, а потом блаженная, разлилась по стопам. Мне сейчас завидуют все женщины мира, подумала я с горьковатой усмешкой, растирая покрасневшие пятки. Хотя бы на эти полчаса.
Лариса тем временем азартно щелкала затвором. Маша – прирожденная модель, позировала с удовольствием, кокетливо поворачиваясь. А Игорь… Мой серьезный парень. Стоит у фонтана, руки в карманах шорт, смотрит куда-то мимо камеры с таким сосредоточенным, почти суровым выражением маленького мужчины. Его за эту «мордашку» все и обожают – смешной и не по годам взрослый одновременно.
Он так не похож на своего отца… внешне. Хотя дуется, когда что-то не по нему, точь-в-точь как тот. Я достала из сумки пакет-майку, чтобы сложить в него туфли. Только собралась подниматься со скамейки, как краем глаза заметила постороннего. Мужчина стоял спиной ко мне, что-то говорил Ларисе. Его поза была напряженной, жесты – сдержанно-недовольными. Дети, увлеченные игрой с водой, громко визжали, то подбегая к струям, то убегая.
— Да мы уже уходим! – возмущенно парировала Лариса. Я не слышала начала разговора, но контекст был ясен – нас попросили уйти. Возможно, дети слишком шумели для этого «элитного» спокойствия. Сердце неприятно ёкнуло – опять неудобства из-за нас. Подошла ближе, чувствуя неловкость босых ног на публике.
— Лар, всё в порядке? – спросила я, стараясь звучать спокойно.
Он развернулся.
И мир остановился.
Воздух вырвался из легких одним коротким, беззвучным выдохом. Сердце сначала замерло, а потом ударило с такой силой, что больно отдало в виски. Второй удар. Третий. Только после третьего я смогла втянуть в себя воздух, резкий и обжигающий.
Игорь.
Это он.
Совершенно не изменился. Ну, возмужал немного, стал шире в плечах. Но глаза… Все те же. Серые, пронзительные. Когда-то я любила их до боли, до потери разума. А он выбрал не меня. Выбрал свое успешное будущее, карьеру в престижной компании. Я была лишь помехой на этом пути, слишком «не по статусу».
— В порядке. Мы уже уходим, молодой человек, – повторила Лариса, стараясь говорить вежливо, но в голосе звенели стальные нотки. – Машуль, Игорек, идемте! Быстро!
Внутри все похолодело. Я почувствовала, как кровь отливает от лица. Взгляд мой вцепился в него, как клещами. Только не смотри на них! Не оборачивайся! Не видь их! – молилась я про себя, отчаянно надеясь, что он воспринял крик Ларисы как обращение к своим детям.
Как хорошо, что Лариса стояла ближе к фонтану, что она так естественно их позвала! Он наверняка подумал, что они ее. Наверняка!
— Ма-а-а-ам! – пронзительный, радостный крик разрезал воздух. В мои ноги врезалась дочка, крепко обняла колени и задрала голову, сияя мокрым от брызг личиком. – Ма-ам, а ты купись мороженое? Я хочу эскимо!
Ледяная волна страха прокатилась по спине. Я медленно, очень медленно подняла взгляд, будто преодолевая невероятное сопротивление. И встретилась с его глазами.
Он смотрел на меня. Не на Машу, обнимающую мои ноги. На меня. С таким выражением… Шок? Недоумение? Что-то еще, глубоко запрятанное, от чего внутри все съежилось? Его взгляд скользнул вниз, к ребенку, прижавшемуся ко мне, потом снова вернулся к моему лицу.
— Куплю, – выдохнула я, голос звучал чужим. – Идем. Сейчас же.
Я резко развернулась, забыв обо всем на свете. О том, что босая. О том, что Лариса рядом. О туфлях в пакете. Единственная мысль, дикая и паническая: Увести их! Сейчас же! Быстрее! Подхватила за руку Машу, которая тут же начала ныть: «Ма-ам, ну я же хочу еще поиграаать!» – но я уже тащила ее прочь, ища взглядом Игорька. Лариса, мгновенно сориентировавшись, схватила его за руку.
Я чувствовала его взгляд. Он прожигал мою спину.
А ведь всего несколько лет назад он сказал мне те самые слова, что переломили жизнь: «Я не хочу серьезных отношений, Алина. У меня другие планы». Я узнала в тот же день, что его взяли в крупную компанию, мечту всех выпускников. И стало ясно, что я больше не вписываюсь в его новый статус. Не та «упаковка».
И я в ответ… не рассказала. О двух полосках на тесте. О маленьком сокровенном знании, которое перевернуло мою вселенную в тот же миг, когда он перечеркивал нашу общую. Не смогла. Боялась. Боялась, что он холодно предложит «решить проблему». Или, что еще страшнее, из-за долга и удушливого чувства ответственности останется. Пригвоздит себя к несчастливой жизни рядом с нелюбимой женщиной и нежеланным ребенком. А я не хотела этого. Не хотела видеть раздражение в его глазах. Не хотела взглядов и шепота его родителей: «Вот, подцепила нашего мальчика». Не хотела быть тем самым предлогом для брака «по залету». В наше-то время! Да он, может, и не женился бы вовсе. Любви-то не было, как оказалось! Иллюзия развеялась в тот вечер, как дым.
— Алин, стой! Ты куда бежишь как ошпаренная? И почему ты босая?! – Лариса настигла меня у машины, хватая за локоть. Ее глаза были круглыми от недоумения и тревоги.
— Ма-ма ты босиком? – удивленно протянула Маша, вытирая мокрый лоб. – Посему?
— Чччч, Поччччему, Маш, мы с тобой сколько занимались, у тебя всё «посему» да «посему», – автоматически поправила ее Лариса, одной рукой открывая дверцу автомобиля, другой все еще держа меня. – Почему.
— Почему, – послушно повторила Маша и вдруг расхохоталась своим чистым, звонким колокольчиком, как будто это было самое смешное слово на свете.
— Туфли… – я сглотнула комок в горле, пытаясь совладать с дрожью в руках. – Натерли донельзя. Сил терпеть уже нет. – Голос сорвался на хрипоту. Я потянула за ручку задней двери.
— А-а… – Лариса кивнула, но взгляд ее оставался вопрошающим, она чувствовала, что дело не только в туфлях. – Я ж тебе говорила – вечером, в мокрых носочках разнашивай! Ты меня не послушала, да?
— Не послушала… – пробормотала я, почти неосознанно, усаживая Игорька в его детское кресло. Он молчал, серьезно наблюдая за мной своим взрослым взглядом. Лариса с другой стороны усадила Машу. Закрепив ремни безопасности, я быстро юркнула на переднее пассажирское сиденье. Фух. Захлопнула дверь. Барьер.
Такое чувство, будто я только что совершила дерзкое ограбление и с трудом унесла ноги. Сердце колотилось где-то в горле. Всё. Казалось, сейчас выдохну. Но дыхание никак не выравнивалось, в груди было тесно. Я осторожно, украдкой выглянула в боковое зеркало заднего вида, в сторону площадки, откуда мы сбежали. Пустота. Ни души. Только пустынная плитка да игриво сверкающий на солнце фонтан.
Неужели я и вправду думала, что он побежит следом? – пронеслось в голове с горькой иронией. Узнает? Догадается?
Дети… они выглядят младше своих почти пяти лет. Невысокие, хрупкие. Он ни за что не свяжет этих двоих с собой. Наверное, сказалось их трудное начало: родились раньше срока, крошечными. Я почти два месяца не выходила из больницы, из ГНЦ, не отходя от кувезов, умоляя не оставлять их одних там, без меня. Там, под мерцанием ламп и гудением аппаратов, мы их выходили, выкормили по капле. А потом… нас просто выписали. Вытолкнули в большую жизнь.
Вникуда.
"Двойняшки от бывшего" Лира Кац
Листая дальше, вы перейдёте на litnet.com