— Моя голова… — протягиваю я, и, щурясь от света, с трудом открываю глаза.
Ничего не помню. Ни как разошлись гости, ни как мы с Аней легли спать.
Повернул голову к ней. Из-под одеяла торчат только темные волосы, сама сладко посапывает. Укуталась вся. Замерзла, что ли?
Сев на кровати, подтягиваю к себе плед, накрываю ее им и почти безжизненно падаю обратно на подушку.
Вчера жене стукнуло тридцать. Еле-еле уговорил ее отметить эту дату. Она у меня девочка домашняя, не любит все эти тусовки и армию гостей, но в итоге осталась всем довольна. Весь вечер счастливо улыбалась, купалась в комплиментах и принимала подарки от друзей.
— Макс, спасибо, что устроил мне этот праздник, — поцеловала она меня, когда мы танцевали. — Иногда и правда полезно отдать ребенка бабушке, хоть на один вечерочек забыть что мы родители, и отвести душу.
Вот и я о том. А не то погрязла в готовке, уборке и подгузниках. Ходит по дому в вытянутых спортивках и с несменным пучком волос на макушке. Уже забыла что такое косметика и красивая одежда.
А еще эта ее подработка отнимает кучу времени: пока Данька днем спит, Аня в частном порядке обучает детей английскому. В общем, у нее совсем нет времени на себя.
И да, мне лучше не напоминать ей, что она себя запустила. Спасибо. Хватило прошлого раза.
— Ань, ну ты бы хоть в парикмахерскую сходила, что ли. Сил нет смотреть на это гнездо на голове, — как-то упрекнул ее я.
— А у меня есть время на парикмахерскую? — прикрикнула жена и, уткнув руки в бока, возмущенно округлила большие карие глаза. — Я с утра до ночи кручусь как белка в колесе! То у плиты, то у гладильной доски, то у детской кроватки, то на улице с коляской. А еще я работаю, Максим, если ты не заметил!
Вот так-то…
Сама захотела ребенка, так что не нужно теперь жаловаться, как зашивается.
Поворачиваюсь к ней и провожу рукой по мягким волосам.
«Англичанка ты моя», — улыбаясь, вспоминаю, как отменно выглядела она вчера.
Темно-синее платье с глубоким вырезом, волосы распущены, макияж как у голливудской звезды. Не мог оторвать взгляда от жены. Вот бы всегда так наряжалась, а не только по праздникам.
Я уже забыл, насколько привлекательной она была раньше. Грудь и тонкую талию теперь прячет под вытянутыми футболками и махровым халатом. И на улицу выходит не пойми в чем. Как подросток, ей богу: спортивный костюм, кроссовки, рюкзак на плечах, набитый бутылочками, сосками и салфетками. Ей так удобно, видите ли.
«А до появления Даньки какой была», — вздыхаю я, вспомнив, как она щеголяла в обтягивающих юбочках и на высоких каблучках. И по дому ходила в шелковом халатике, под которым всегда скрывалось красивое белье. Не то, что сейчас: хлопковые трусы, бабушкина сорочка с выцветшими цветами.
М-да…
Ну, ничего, скоро Данька пойдет в сад, Аня вернется на работу в школу, и тогда, надеюсь, возьмет себя в руки. У женщин же вроде всегда так после декретного?
На тумбочке коротко провибрировал мобильник, я беру его и, от души зевая, читаю СМС.
От… жены…
«Любимый, ты проснулся? Во сколько за нами заедешь?»
И внутри все замирает.
Я медленно поворачиваю голову, задерживаю дыхание, беру двумя пальцами край одеяла, тяну его вниз и… в следующую секунду становлюсь белее простыни.
Чувствую, как где-то в солнечном сплетении завязывается тугой узел, в горле разом пересыхает, а сердце колотится так, что едва не выбивает ребра.
«Че-е-ерт...», — выдыхаю я и в шоке хватаюсь за голову. Взгляд впивается в татуировку на левой лопатке в виде лапы с когтями.
И в голове проносятся воспоминания вчерашнего вечера.
Когда мы сидели за столом, Ане позвонила моя мать и сказала, что не может уложить спать Даню. Аня подорвалась, вызвала такси и пообещала вернуться, как только убаюкает его…
А спустя примерно час снова позвонила моя мать и тихим голосом сообщила, что Аня уснула вместе с Даней.
Я сказал гостям, что у именинницы села батарейка, и она останется у моих предков. Все потихоньку стали расходиться, а Маргарита, подруга жены, предложила мне помочь с уборкой…
Память стремительно возвращается, и перед глазами одна за другой вспыхивают картинки, от которых у меня каменеют все мышцы.
Из квартиры выходит семья Смирновых, я закрываю за ними дверь, вхожу на кухню и вижу, как Марго несет бокалы с красным вином к раковине. Она запинается обо что-то, и в следующую секунду на ее белом платье расцветает красное пятно.
Смеясь идет в ванную, а еще спустя пару минут… зовет меня.
От воспоминаний мое дыхание становится рваным, сердце грохочет, как товарный поезд. Я с ужасом прокручиваю в памяти, что было дальше.
Словно стрелы проносятся в голове моменты.
«Что же я натворил…» — презирая себя, зажмуриваю глаза и поджимаю губы.
Как я мог изменить с ней? Идиот… Как я мог?..
Укол стыда перед Аней с болью вонзается в сердце, тело начинает гореть, словно облитое кипятком.
Подруга жены давно строит мне глазки. Красивая, высокая, дерзкая брюнетка с горящим взглядом. На такую сложно не обратить внимание. Если ты не слепой, конечно. Но у меня даже и в мыслях никогда не было изменять с ней.
Я люблю Аню!
И должен сделать все возможное, чтобы она об этом никогда не узнала.
— Максим, мы дома! — доносится из прихожей.
И мое сердце делает двойное сальто. В голове хаотично проносятся мысли: «Пока Аня моет руки, я быстро пробегу в гостиную и сделаю вид, что спал там, а не с Марго. Скажу, что ее подруга просто вчера перебрала и вырубилась у нас».
Я растерянно стреляю взглядом по комнате в поиске своих боксеров.
В этот момент Маргарита что-то стонет и, развернувшись ко мне, кладет руку на мое плечо.
— Уже проснулся? Сделаешь кофейку? — улыбается она.
— Мы решили не ждать, пока наш папа выходится, и поехали на такси, — войдя в комнату, говорит Аня, переводит взгляд на Марго и с ее лица медленно сползает улыбка.
Шок от увиденного парализует все органы, я не в силах даже пошевелить мизинцем. Отрешенным взглядом смотрю на виноватое лицо подруги. Она натягивает на грудь одеяло, поджимает губы и отворачивается к окну.
Перевожу взгляд на Максима, и из моего рта вырывается прерывистый выдох:
— Как ты мог?..
Слышу за спиной быстрый топот и едва успеваю загородить собой проход в комнату, чтобы сын не увидел эту картину.
Поворачиваюсь, хватаю его на руки и с колотящимся сердцем уношу в кухню.
— Посиди тут, малыш, — усаживаю его в детский стульчик, дрожащей рукой вынимаю из рюкзака игрушки и выкладываю их на столик. — Поиграй пока.
Быстрым шагом возвращаюсь в спальню и резко притормаживаю у ванной комнаты. Вижу на полу бутылки с шампунями и брюки Макса. На стиральной машинке лежит белое платье этой стервы, на раковине висит черный чулок, а из ванной точит рукав синей рубашки мужа.
Внутри все закипает, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Влетаю в спальню и вижу, как Макс бегает по комнате, прикрываясь пледом, и что-то ищет на полу. Марго, сидя на кровати, суетливо застегивает лифчик. Подлетаю к ней, хватаю за волосы.
— Ах ты змея! — под ее оглушающий визг стаскиваю с кровати, и меня тут же относит в сторону.
— Аня, я тебе сейчас все объясню! — Руки Макса крепко смыкаются на моей талии, он прижимает меня к своему горячему голому телу.
Марго ошалело таращится на меня и, сдувая со лба черную челку, отползает обратно к кровати.
— Я тебе сейчас все патлы повыдергиваю, — шиплю я и со всей силы наступаю Максу на ногу.
Он резко отпускает меня, кривит лицо и прыгает на одной ноге.
— Вот как ты проводишь время, когда нас с Даней нет дома?! — кричу ему в лицо и залепляю звонкую пощечину.
Разворачиваюсь к Марго, сжимаю руки в кулаки, делаю шаг, и Макс хватает меня за руку.
— Аня, успокойся! — кричит он. — Дай все объяснить.
Пользуясь случаем, Марго в расстегнутым лифчике и криво надетых трусах выбегает из комнаты. Я дергаюсь в ее сторону, но Макс крепче сжимает мое запястье и рывком разворачивает к себе.
— Между нами ничего не было, клянусь. Я сам не помню, как она оказалась со мной в кровати, — тараторит он с испуганными глазами.
— За идиотку меня держишь? — взвизгиваю я и дергаюсь, чтобы высвободить руку и догнать эту сучку.
Но, видимо, не судьба: в коридоре громко хлопает дверь.
— Ань, я вчера много выпил, понимаешь, — спокойным тоном говорит Макс, и его руки перемещаются на мои плечи. — Не помню даже, как лег спать, а когда проснулся, думал, что это ты лежишь рядом. Я честно не понимаю, как она оказалась в кровати.
— Хочешь, я тебе помогу вспомнить? — щурюсь я, и, грубо хватая его за руку, веду в ванную.
Он прикрывает свое хозяйство, проходя мимо кухни, и Даня, видя его, радостно взвизгивает. Войдя в ванную, тычу пальцем сначала в его брюки, потом — в чулок Марго. Видимо, забыла его взять в спешке. Но платья уже нет.
— Начали здесь, а потом переместились в комнату, — процедила я сквозь зубы. — Вспомнил? — Толкаю его к стиральной машинке, всхлипываю. — Ты изменил мне в мой день рождения с моей подругой. Как ты мог, Румянцев?
По щекам катятся слезы, губы дрожат от обиды. На кухне что-то падает, и следом раздается крик Дани.
Смахивая слезы, иду в кухню, поднимаю с пола игрушку, возвращаю ее Дане. Он радостно вплескивает ручонками и с жадностью сует ее в рот.
Внутри бьется одно желание: вышвырнуть Румянцева из моей квартиры и завтра же подать на развод.
Но… это желание быстро сменяется страхом.
Я отчаянно смотрю на Даню и понимаю, что в таком случае нас с ним ждет.
Макс выходит из ванной уже в брюках и рубашке, глядя в пол, заходит в кухню и, медленно ведя рукой по волосам, вздыхает.
Аргументов, видимо, у него не осталось. Пойман за руку.
— Это было всего раз. И то по пьяни, — хрипло говорит он и переводит взгляд на окно. — Нажрался как скотина и… бес попутал.
Я несколько секунд молча смотрю на него, внутри все кипит, на языке крутится фраза: «Пошел вон, мы разводимся!» но не хватает духу сказать ему это. Понимаю: сейчас я в тупике.
И, кажется, он тоже это прекрасно понимает.
Переводит взгляд на Даню, затем — на меня, прищуривается.
— А ты сама этого добилась, Ань, — заявляет он и обводит взглядом мой спортивный костюм. — Взгляни на себя. Ты же на женщину не похожа. Или ты считаешь себя привлекательной вот в этом? — усмехается он. — А все твои: «Сейчас нельзя, Данька рядом спит», «Я устала сегодня, давай в другой раз». Да мне уже вот здесь все это, — взмахивает рукой у горла. — Я мужик, понимаешь? И да, я хочу нормального секса, а не по-быстренькому, пока ребенок занят игрушками.
Макс проходит по кухне, наливает воды в стакан, выпивает залпом и с грохотом ставит его на стол. Повернувшись, скрещивает на груди руки и гордо поднимает голову.
— Когда ты предложила взять его на воспитание, я и подумать не мог, что у нас будет все вот так — через одно место. Что от моей прежней Ани ничего не останется.
— А если бы я родила сама, ты бы так же говорил? — надломленным голосом спрашиваю я.
— Давай не будет говорить о невозможном, ладно? — вздыхает он. — Никто не виноват, что ты неполноц… — Он резко замолкает и отводит от меня взгляд.
— Неполноценная? — переспрашиваю я, не веря услышанному.
Лицо обжигает жар, сердце колотится у горла. На негнущихся ногах подхожу к нему и, глядя в глаза, напоминаю:
— Это ты выехал на встречную. Это благодаря тебе я больше не могу иметь детей! Но это не значит, что я не имею права стать матерью, — всхлипываю я.
— Матерью? — усмехается он. — По факту ты для него родная тетя, а не мать. И из-за этого сплошные проблемы: в поликлинике, при выезде за границу и так далее. Сейчас нам нужно пристроить его в детский сад, но мы не можем, мы же не родители! Так и будем вечно ждать, пока твоя сестра соизволит подписать нужные документы.
— Ксюша откажется от родительских прав через четыре месяца, она пообещала.
— Да-да, — иронично кривит губы Максим. — Дождется, когда ему стукнет полтора года, ей перестанут выплачивать декретные и откажется. Я уже не раз слышал эту сказку. Хорошо устроилась твоя Ксюша: колесит по заграницами, отрывается на полную катушку, а еще и денежки на ребенка получает.
Он выставляет большой палец.
— Класс! А ты не думаешь, что позже она решит: сама его воспитаю. Все прорезывания зубов, колики и ночные истерики уже пройдены. Почему бы и не забрать себе подросшего ребеночка.
— Она так не поступит! Она дала слово!
— Слова сестер Павловых — пустое место. — Он снова обводит меня брезгливым взглядом. — Ты тоже много чего обещала.
— Например? — мои брови взлетают на лоб.
— Например, не ходить как чучело! — прикрикивает он. — Уделять мужу внимание, а не только заниматься ребенком и своим репетиторством. Не один нормальный мужик это не вытерпит. А я больше года терпел и помалкивал. Все, хватит! Или ты берешь себя в руки, или тогда не удивляйся, что в нашей кровати оказываются твои подруги, Аня.
И, смерив меня презрительным взглядом, выходит из кухни.
— Пойду прогуляюсь. А ты пока решай: хочешь, ради меня меняй образ жизни, а хочешь — подавай на развод. Но так и знай: тогда моя мать не станет помогать с усыновлением.
Он надевает куртку и усмешкой добавляет:
— И вообще никто тебе не поможет, безработная одинокая девушка.
В следующую секунду я вздрагиваю от хлопка входной двери.
Продолжение романа "Верни мне сына" читайте на Литнете
Листая дальше, вы перейдёте на litnet.com