Книга "Измена. Без права на раскаяние" Василины Осиповой ставит очень важные вопросы и дает на них взвешенные и жизненные ответы. Конкретика, боюсь, станет спойлером, но завязка книги понятна из названия - измена. Как жить после нее? Можно ли сохранить брак?
Роман будто написана обо мне. Я предложила его подругам, и у них появились похожие ощущения. Очень остро, очень тонко. История ранит в сердце, но предлагает лечение. Через сюжет каждая женщина может пропустить свою личную боль. Супер!
Делюсь отрывком из книги. Читайте 👇
– Ты переспал с ней в день нашей годовщины! Ты чудовище! – истеричный шёпот усиливается до крика, и я зажимаю рот руками, чтобы не разбудить маленькую дочь рыданиями.
– Каюсь, перепутал даты, – цедит муж, но в глазах ни капли вины. – Это разовая интрижка, не более. Моё отношение к тебе не изменилось, не забивай голову глупостями, родная.
– Не называй меня так, – шиплю я, пока всё внутри горит от боли и обиды. – Я подаю на развод.
Взгляд Макса становится жёстче:
– Ты никогда не покинешь моего дома. Ни одна, ни с моим ребёнком. Лучше бы тебе забыть об этом и жить, как и раньше.
Мой любимый муж стал моим врагом, сказка превратилась в кошмар, и существует лишь один человек, способный мне помочь. Враг моего врага.
Читайте книгу "Измена. Без права на раскаяние" сразу на сайте
Пролог
Я катила тележку с едой в отеле своего мужа и старалась не расплакаться.
Здесь проходили наши свидания, здесь он сделал мне предложение руки и сердца и здесь же я сообщила ему том, что беременна. Видимо, это было счастливое место для Макса, раз уже второй раз он узнает, что станет отцом, именно здесь.
Впереди виднелся столик возле балкона, наше с мужем особое место. Именно за ним я плакала больше всего в своей жизни, и все разы от счастья. Свидания, новость о беременности с тестом под подносом, предложение, кольцо, скромная свадьба, всё пронеслось перед глазами, как один миг.
И на этом же столе сейчас были видны два силуэта.
Они ритмично двигались, сплетясь в одно целое, и резко стали размытыми от слёз. Хоть освещение здесь и было слабым, и свет давали лишь неяркие желтые фонари да свечи на столе, я смогла разглядеть руки моего мужа, шарящие по пышному телу чужой женщины. Рыжие волосы разметались по столу, красное платье было не снято, но задрано почти до талии, тяжёлая грудь частично оголена. Макс нависал над ней сверху и лишь порыкивал, пока она сдавленно стонала и картинно закатывала глаза.
Горло сдавило. По всей видимости, ни мой муж, ни его любовница, не посчитали присутствие официанта за достаточную причину, чтобы прекратить свои утехи − он не стал им помехой. Они не обратили ни малейшего внимания на громкое приближение тележки с едой и продолжали наслаждаться друг другом прямо на столе. Нашем столе. Хотелось смеяться.
Руки Макса продолжали ласкать её, когда я была уже совсем рядом, поэтому я не выдержала. С силой и каким−то садистским удовольствием надавила на ручки тележки, заставив её резко покатиться вперёд.
Тележка, нагруженная лобстерами, фруктами, подносами и шампанским, что муж заказал для своей любовницы, врезалась в стол. Веса двух тел и тарана железной махины ему оказалось достаточно, чтобы сложиться пополам. Он рухнул с громким хлопком и звуками битой посуды. Послышался женский визг и отборный мат. Лобстер вместе с двумя другими подносами полетел в женщину, а свеча подпалила край её снятого лишь наполовину платья.
− О боже! – завизжала она громко, пока Макс ругался и тушил её. – Я горю, горю!
Пламя разгоралось, а я стояла и смотрела, пока они суетятся внизу на обломках стола, пытаясь потушить его. Любовница плеснула на себя из уцелевшей бутылки вина, а после Макс просто рывком сорвал с неё часть платья, заставив завизжать еще больше.
− Какого чёрта?! – взревел он, впервые посмотрев вверх и обратив внимание на того, кто это сделал, но тут же осёкся. – О чёрт... Нет... Это не то...
Женщина принялась запахиваться остатками платья и прикрывать наготу тарелкой с недоеденным мясом.
− О боже, я же беременна! Беременна! Максим, сделай что−нибудь! Уволь его! Нас чуть не убили!...
− Заглохни, − рыкнул он, не отводя от меня взгляда. – Милая, всё не так.
− Милая?! – завизжала в который раз любовница, а потом тоже заглянула мне в лицо. – Это вы!
Я еще никогда не видела, чтобы лицо человека менялось настолько быстро. От шока, испуга, ярости и до оцепенения.
А я стояла и молчала, глядя на них сверху вниз. За всей суетой не успела даже достать телефон, чтобы заснять их.
− Так это твоя жена?! – её голос вместил в себя сразу все эмоции, которые только возможно было вместить. – Она меня обманула!
Значит, обманутой стороной здесь была не я. Что ж, отлично. Даже забавно.
− Ты сказала, что легла спать, − в какой−то прострации сказал Макс, смотря будто сквозь меня.
− Получается, я здесь лгунья, − я развела руками с безразличным видом. – Надеюсь, вы вдвоём когда−нибудь сможете меня простить.
− Ах ты дрянь, − любовница сверкнула синими глазами и ощерилась. – Да я тебе волосы твои секущиеся повыдёргиваю!
− Заткнись, − вновь рыкнул на неё Макс, а она прижалась к нему полуобнажённым телом, как если бы просила защиты. От меня.
− Но Максим, − захныкала она. – Она хотела сжечь меня! Я же беременна, беременна!
Я поморщилась. Внутри было мерзко и гадко от одной этой картины, поэтому я просто достала телефон, сделала пару снимков и начала уходить.
− Я подаю на развод. Встретимся в суде, Макс.
Глава 1. Свекровь всегда права
За два дня до пролога
Мама моего мужа всегда просачивалась в нашу квартиру неожиданно и без предварительного звонка.
Я укачивала Лизу на руках и одновременно помешивала овощное пюре ложкой, когда в дверь громко, долго и без перерыва затрезвонили.
Дочка вздрогнула и начала кукситься, без промедления заходясь криком.
По дороге к двери на языке крутился уже заученный монолог о том, что для звонка хватит и одного короткого раза, я всё равно его услышу. А ещё лучше делать это перед приходом, но на телефон – выключенный звук и режим вибрации не разбудит ребёнка, если он спит, а я буду знать о приходе гостей. Но Дарья Владимировна упорно отказывалась предупреждать о визитах и чувствовать себя гостьей в квартире её сына. В нашей с ним квартире.
– Здравствуйте, – сказала я, впуская внутрь запыхавшуюся женщину. Она тащила внутрь целлофановую сумку кислотно-зелёного цвета и оставляла после себя след как от улитки.
– Вот же! – всплеснула руками свекровь, и её темные кудри, подколотые наверху красной заколкой, подпрыгнули вместе с ними. – Замарала, пока несла, от самого дома тащила!
Правда квартира её находилась в двух кварталах отсюда, поэтому я просто покачала головой. И ругаться из-за звонка, видя её взмокшее лицо и усталый вид, тут же расхотелось.
– Что это у вас, Дарья Владимировна? В лужу оно, что ли, упало?
Свекровь поцокала языком и отпустила ручки пакета, тут же уперев руки в бока. На ней были бриджи и красная кофточка, на которой отчётливо виднелись пятна от пота.
– Если бы ты не отказала в помощи и приехала забрать сама, я бы не корячилась с ним полдня. Уже два дня в коридоре лежит!
– Я отказала? – я вздёрнула бровь, и свекровь хищно прищурилась. В такие моменты её светло-голубые глаза становились похожими на глаза моего мужа, и я терялась под их взглядом так же, как раньше терялась из-за пристального внимания Макса. Когда мы ещё не были знакомы, но судьба сводила нас снова и снова, и будущий муж проявлял слишком уж явную заинтересованность, заставляя меня смущаться.
– Максим сказал – тебе некогда заезжать. Чем это ты таким занята? – спросила она, оглядываясь. Задержала внимание на грязном следе от своей сумки, будто это я наследила перед её приходом, и поджала губы.
– Первый раз слышу. Вам нужна была помощь?
Наверное, она звонила Максу с этой просьбой, но он отмахнулся и решил лишний раз меня не нагружать.
– Помощь – это когда оказываешь услугу другому человеку. А это, – она указала на пакет, – вообще-то нужно тебе, а не мне. Ещё я по жаре такой с сумками вашими не таскалась… – начала причитать она, и я уставилась на пакет в замешательстве.
– Так и не ходили бы… Номер мой у вас есть, Дарья Владимировна. Макс мог замотаться и забыть мне что-то передать.
– Ты же сама сказала не звонить и не будить Лизоньку, – женщина протащила свою ношу вперёд, к нашей с мужем обуви, и тяжело осела на коридорный пуфик, чтобы скинуть с себя тапочки. – Вот я и не звоню. Максиму сказала, а он говорит, что ему ты отвечаешь всегда… Соврала мне, получается?
– Я говорила не звонить в домофон и дверь! – у меня от её тона и обвинений глаза на лоб полезли, а свекровь лишь отмахнулась. – Наоборот на телефон нужно, я же сто раз объясняла…
– Да не утруждайся. Я ей добро, а она мне от ворот поворот. Если бы не сыночек – совсем мне и места бы в вашей жизни не было… Тут не звони, там не стучи, здесь замолчи… Да если бы не я…
– Ну Дарья Владимировна, перестаньте, – я вздохнула, не желая ввязываться в этот поток манипуляций, и указала в сторону кухни. – Лиза уже не заснёт, пойдёмте чай попьём? А она с нами рядом в люльке покачается.
Кислотно-зелёный пакет остался лежать в коридоре, а свекровь прошла со мной на кухню, по-хозяйски осматриваясь. Она в привычной ей манере поцокала на миски из-под овощного пюре, стоящие у раковины, и заглянула в неё саму, и только после этого села.
– Вижу, времени у тебя не только на меня не хватает, – сказала она. И смахнула со стола крошки после моего завтрака. С дочкой на руках иногда не удавалось поесть вовсе, а сегодня я быстро похватала со стола вчерашний ужин, одновременно отодвигая всё, до чего могли дотянуться пальчики Лизы и удерживая её от неподходящей еды, и ещё не успела убрать за собой.
Как хозяйка, решившая пожурить нечистоплотную квартирантку, Дарья Владимировна отодвинула тарелку с чашкой на другой край стола и едва не перевернула всё на пол, как я тут же схватила посуду свободной рукой и отнесла к раковине.
– Ребёнок, – я пожала плечами, искренне не понимая как в её глазах должна выглядеть убранная квартира. У нас всегда было чисто, за исключением таких вот утренних моментов, когда заявлялись незваные гости. Шансов навести идеальный порядок к их приходу не было никаких.
– Хорошей хозяйке не помеха, – договорила свекровь, а после потянула руки к Лизе. – Иди сюда, моя хорошая, иди к бабушке.
Малышка уже перестала кукситься и охотно пошла к женщине, а я вздохнула, впервые за утро чувствуя лёгкость, и размяла спину. Позвонки хрустнули, и я с облегчением села на стул, включая чайник.
– Ты ж моя красота, моя хорошенькая, – тем временем ворковала свекровь, перебирая пальцами светлые кудряшки Лизы. Они достались ей от меня, и первое время Дарья Владимировна была явно расстроена, что внучка не унаследовала чёрных волос их семьи и даже косилась на меня с подозрением, а теперь вовсю умилялась ангельской внешности малышки.
Лиза родилась с карими глазами, как у меня, но со временем они поголубели, и теперь она носила в себе черты сразу обоих родителей.
Я разлила чай по кружкам из сервиза, который мама Макса подарила нам после свадьбы – бело-зелёный фарфор с миниатюрными ручками, и одобрение мелькнуло на лице свекрови.
– Максим недавно подвозил меня в поликлинику, и там лежал этот ваш большой телефон, – сказала Дарья Владимировна, делая большой глоток чая. – Где у вас тут сахар?
Лиза вовсю играла с медузами, которые висели над её люлькой, и бабушка послала ей воздушный поцелуй.
– Планшет, Дарья Владимировна?
– Да, там был каталог белья, – причмокнула губами женщина. – Максим сказал, ты выбирала.
– Да, – сказала я, и неприятное подозрение закралось в мысли. Пару дней назад я говорила Максу, что хочу поменять простыни на хлопковые – шёлк, который остался в нашей спальне от дизайнера приятно холодит кожу в жаркие дни, но постоянно скатывается и сползает, особенно если постоянно вставать ночью к ребёнку. Я умаялась его поправлять, поэтому присмотрела комплект хлопкового бежевого белья с простынёй на резинке, пока мы ехали за продуктами. И забыла планшет в машине.
– У вас годовщина шестнадцатого, я решила прикупить подарок заранее, – с гордостью сказала Дарья Владимировна и постучала ложечкой по чашке, размешивая сахар.
– Пятнадцатого, – поправила я машинально, но свекровь отмахнулась.
– Сынок сказал, ты будешь рада, тебе всё равно некогда по магазинам разъезжать, – её красные губы расползлись в улыбке. – Я сказала ему, что подарю шестнадцатого, как раз на праздник, но вот вчера решила не ждать и сходила на Ягодки. Распаковывай обновку!
– Пятнадцатого годовщина, – поправила я снова, но всё же последовала её просьбе.
Снова пошла в коридор и только сейчас заметила на пакете эмблему магазина. И правда, тот бренд, который я хотела. Только вот пакет оказался не кислотно-зелёным, как мне показалось вначале, а прозрачным.
– Чего стоишь, смотришь? – свекровь возникла сзади с чашкой чая и самодовольно усмехнулась, ставя её на столик рядом. – Давай сразу застелим, небось на нестиранном спите уже неделю. Смотри, угробишь мне сына, болячками покроется.
– Оно же зелёное, Дарья Владимировна… – зачем-то сказала я, хотя не заметить это было сложно даже с её зрением.
– И что? – спросила свекровь. Она уже по хозяйски схватила его и понесла в нашу спальню, не оглядываясь на меня. – В любой комнате должен быть яркий элемент.
Она быстро стянула с большой кровати наши шелковые простыни светло-кофейного цвета и принялась расстилать свои.
В серо-голубой спальне кислотное белье смотрелось настолько грубо и не к месту, что впору было выколоть глаза, чтобы не видеть его на постели. В самом низу простыней я заметила ещё и россыпь ромашек, когда Дарья Владимировна любовно пригладила их ладонями.
– Вот теперь другое дело, – сказала она, отряхивая руки друг о друга. – Тут всё такое у вас холодное и безжизненное, ну прям вешайся. А так я хоть немного тепла и цветов принесла.
– Спасибо, – сказала я, чтобы не дай бог не обидеть её.
Я всё смотрела и смотрела на подарок и вспоминала, могла ли случайно закрыть вкладку с бежевым бельём и открыть это. Иначе как могло ей прийти в голову купить именно его?
– Ты что, не рада?, – протянула свекровь, смотря то на меня, то на простынь и хлопая глазами. – Я думала, она вне себя от радости будет, а она… Хоть бы что-то сказала… – её тон стал обиженным, и мне на секунду стало стыдно.
– Спасибо вам, Дарья Владимировна, – пролепетала я под её изучающим взглядом ещё раз, после чего свекровь фыркнула и начала взбивать подушки.
– Вот как это делается. Смотри, а то клопы заведутся.
– Я могу справиться сама.
– Мне кажется, ты всё же не рада, – она остановилась, и глаза её сощурились. – Я тащила его два квартала, милая, на своём горбу, чтобы тебе не пришлось идти в магазин. Любая другая была бы вне себя от благодарности, что кто-то заботится о ней, пока она ленится выйти из дома, – теперь её высокий голос стал ядовитым.
– Я не ленилась! – тут же вспыхнула я.
– Это ж надо наглость иметь так нос воротить, – продолжала причитать она. – Постыдилась бы так с родственниками обращаться. Мои девочки бы никогда так не поступили. А тебе если некогда из дома выйти, занятая ты наша, так была бы благодарна…
Святые боги, я же не просила её! Всё, что я сделала – забыла закрыть вкладку у Макса, только и всего. Я даже его не просила, только громко размышляла вслух и спросила, какое ему больше нравится – бежевое или серое.
Я быстро похватала белье с пола, чтобы чем–то занять руки и не прибить её за беспочвенные обвинения, и ушла в ванную. Эта женщина умудрялась выводить меня на эмоции каждый раз, как появлялась в моем доме, и каждый раз мне хотелось выгнать её со скандалом. Но я держалась, помня о том, кто она для Макса и моей дочери.
– Знаешь, у меня так болит спина… – она возникла сзади, когда я запихивала старое белье в машинку. – Надо позвонить сыночку, может надорвала, пока к вам тащилась, отвезёт меня в больницу.